Многие другие дворянские усадьбы, расположенные вокруг Торжка и строившиеся в последние десятилетия XVIII века, являются плодами творчества Н.А. Львова. Среди них Знаменское-Раек, Митино, Василёво, Прямухино, Арпачево.

Знаменское интересно сочетанием регулярного и пейзажного планировочных начал. Здесь в отличие от Никольского нет широкого раскрытия ансамбля на открытое пространство, композиция носит более торжественный и в то же время замкнутый характер. Сначала с подъездной дороги за пологом леса видишь только купол дворца, затем посетитель, минуя величественную арку, попадает на огромный двор-перистиль, представляющий собой почти правильный эллипс, окруженный сквозной колоннадой и служебными флигелями. На противоположной стороне эллипса — компактный объем дворца с мощным портиком и широкой лестницей, ведущей в пышно отделанные внутренние помещения. За ними по центральной оси ансамбля — поляна, окруженная высоким бором, и прямая аллея, уходящая под уклон к речке Логовеж.

Дворцово-парковый комплекс Знаменское-Раек был заложен в 1787 г. Он принадлежал богатому екатерининскому вельможе сенатору Ф.И. Глебову и рассчитывался на торжественные приемы знатных особ. Этим, очевидно, и объясняется подчеркнуто монументальный характер комплекса, который, однако, ощущается лишь в центральной его зоне. Строительные работы по планам Н. А. Львова велись под наблюдением Ф.И. Буци, который помогал ему и при сооружении собора в Борисоглебском монастыре в Торжке.

К р. Логовеж спускались и два прудовых каскада — непременный элемент всех пейзажных композиций Н.А. Львова. Характерны также и арочные мостики из валунов, гроты, погреб-ротонда, другие парковые постройки. Четко выдержан здесь и главный принцип планировки усадеб этого периода — постепенный переход от регулярного приема к пейзажно-живописному по мере отхода от центра усадьбы, «растворение» искусственного начала в природном окружении, «регулярность» ограничивалась самим архитектурным ядром усадьбы и 1—2 прямыми осевыми построениями, отходящими от этого ядра. Все остальное — это как бы вкрапления в живую природу, где господствует естественный порядок вещей, стихия «натуры».

Ансамбль в целом сохранил свой внешний облик, характерный для конца XVIII в., несмотря на потери, понесенные во время Великой Отечественной войны. В усадьбе в последние годы размещались турбаза, пионерский лагерь. Сейчас здесь ведутся реставрационные работы, уже частично восстановлена колоннада парадного двора, на очереди реконструкция пейзажных композиций. Предполагается восстановить аллеи и поляны парка, цветочные партеры перед главным фасадом дома, расчистить от леса пространство вокруг ротонды и колоннады, обновить каскады прудов с плотинами и мостами. Очевидно, после завершения этих работ Знаменское-Раек по размаху и величественности своих архитектурно-ландшафтных композиций сможет занять первое место среди торжокских усадеб.

Усадьба Митино интересна своим широким раскрытием на р. Тверцу. Двухэтажный главный дом поставлен на высоком и крутом берегу реки, который частично облицован камнем и террасирован. Рядом в выходящей к реке широкой лощине — каскад искусственных прудов с каменными плотинами и мостами. Кроме господского дома, на береговую бровку выходят два павильона, винный погреб в виде монументальной «египетской» пирамиды, приземистое здание кузницы, сложенной из крупных валунов и открывающейся на реку широкими арочными сводами.

Дом поставлен у поворота реки таким образом, что из его окон и террасы первого этажа прекрасно просматривается глубокая и многоплановая перспектива речной долины. По вечерам этот зрительный эффект усиливается «световой осью» вдоль воды — бликами заходящего солнца. Такая диагональная ориентация центра всей усадьбы поддерживается и чисто парковыми приемами: противоположный берег, играющий роль нейтрального фона по отношению к главному направлению развития пространства вдоль реки, представляет собой как бы сквозной «занавес» из рядовых посадок ели. В то же время вид на запад акцентируется врытым неподалеку от дома огромным валуном, за ним открытый и крутой залитый солнцем береговой склон.

С восточной стороны от дома располагался небольшой регулярный сад, следы которого сохраняются до сих пор. Однако в настоящее время большее впечатление производит та часть усадьбы, которая примыкает к дому с запада — это крутые берега прудового каскада и величественный бор за ним. Видовая дорога вдоль ручья, плавно изгибаясь между гигантскими соснами, давала возможность ощутить неповторимое своеобразие этого места, уводила к «диким» лесным пейзажам. Несмотря на появление нескольких поздних садовых построек, такое настроение сохраняется здесь до сих пор. Сильно изменилась приречная зона парка, где построен девятиэтажный корпус санатория, изменявший сложившийся архитектурный масштаб ансамбля.

В соседней усадьбе Василево, находящейся на противоположном, правом берегу Тверцы, также видны характерные приметы творчества Н.А. Львова. Главный дом, принадлежавший в конце XVIII в. Д.С. Львову, располагался в конце длинной липовой аллеи, поднимающейся от реки на бровку высокой приречной террасы. К дому подступал небольшой регулярный сад, а южнее за прудами был устроен пейзажный «английский» парк с живописными дорожками, приспособленными к неровностям рельефа, беседкой «Храм любви», гротами и другими садовыми «затеями». Усадебный дом не сохранился, но до сих пор можно видеть три полузаросших пруда, каскадом спускающихся вдоль крутых берегов к реке. Верхний каменный трехарочный мост представляет собой архитектурную композицию, поражающую монументальностью, величием. Виды на этот и другие, нижние мосты открывались со многих точек парка под самыми различными ракурсами и служили лучшим его украшением. Теперь эти перспективы перекрыты густыми зарослями, но зато больше проявляет себя эффект внезапности, когда вдруг за поворотом тропинки, крутым спуском или широкой кроной дерева неожиданно возникает картина, заставляющая вспомнить живописные эффекты Д. Пиранези и Г. Робера. Вспомним, Что в конце 1790-х годов в России строились подобные сооружения в парке Софиевка. Циклопическая кладка, нагромождение скал и валунов были в духе эпохи, соответствовали настроениям стиля романтизма. Н.А. Львов был одним из первых зодчих, которые по-своему, сообразуясь с обстоятельствами места и времени, отразили в своем творчестве эту тенденцию, ведь могучие каменные своды его кузницы в Никольском были сложены еще в 80-х годах.

Стремление соединить в одно целое красоту и пользу сказывается в этом ансамбле не меньше, чем в других произведениях Н.А. Львова. В обширных камерах под сводами моста размещалась водоплавающая домашняя птица, позже здесь устроили господскую псарню. Интересно, что тенденция придать парковым композициям и практический смысл находит своеобразное продолжение в сегодняшней судьбе бывшей помещичьей усадьбы. Ее пейзажный парк становится местом расположения архитектурно-этнографического музея. На полянах у прудов уже можно видеть водяную мельницу, крестьянские амбары, рубленые избы, деревянную церковь начала XVIII в. Новый мост, перекинутый через Тверцу вблизи Василево, дает возможность оценить общую панораму парка с новой точки зрения, сопоставить ее с видами близлежащей усадьбы Митино. Живописные берега Тверцы, усадьбы Митино и Василево, этнографический музей, расположенные несколько выше по реке погост Прутня и Камерный шлюз петровского времени — все это должно образовать целостный архитектурно-ландшафтный комплекс, который в будущем приобретет важнейшее научное и культурное значение.

От теории к практике. Богородицкий эксперимент Андрея Болотова. Парк в Богородицке под Тулой занимает особое место в истории русского садово-паркового искусства. Во-первых, из-за того, что создавался в тот переломный период, когда новый пейзажный стиль паркостроения только начинал свое победное шествие по многочисленным усадьбам, разбросанным по центральным и отдаленным провинциям России. В этот момент решался вопрос о том, будут ли они следовать зарубежным образцам или пойдут своими собственными путями, исходя прежде всего из местных природно-климатических условий, сложившихся национальных культурных традиций, богатого отечественного опыта садового зодчества.

Во-вторых, это был один из немногих опытов совместного планирования и строительства дворца, нового города при нем и большого паркового массива, которые вместе образовывали единый градостроительный ансамбль. Наконец, важно и то, что это проектирование и строительство велось целиком отечественными мастерами.

История Богородицкого парка вкратце такова. В 1763 г. Екатерина II приобретает в Тульском наместничестве земли на р. Уперте и решает создать здесь летнюю резиденцию. Она поручает молодому зодчему, одному из основоположников русского классицизма — И.Е. Старову составить план дворца и всех прилегающих территорий. Этот план рассматривается и затем начинает осуществляться под надзором А.Я. Ананьина и Ф.И. Волкова. Дворец строится на месте старой Богородицкой крепости XVII в. на высоком левом (восточном) берегу реки, которая в этом месте превращается в обширный пруд-водохранилище протяженностью почти 1,5 км. По другую сторону пруда точно напротив дворца размещается шестиугольная центральная площадь заново распланированного города Богородицка (основан в 1663 г.), которая как бы распахнута на водоем и возвышающийся над ним дворец. От площади веером расходятся прямые городские улицы с бульварами, причем они зрительно сходятся в одной точке — на фасаде дворца, господствующего над всей окружающей местностью.

Вопросу зрительной ориентации в пространстве придавалось тогда самое серьезное значение. Строительство улиц началось с разбивки их центральной оси и ограничивающих красных линий. После этого красные линии закреплялись рядовыми посадками деревьев, а улицы покрывались дерном. Таким образом с помощью зеленых аллей была прорисована лучевая схема нового города. Лишь затем сюда были перевезены деревянные одноэтажные дома. Подобное подчинение города единому центру, идея его строгой геометрической упорядоченности была характерной для конца XVIII в. [Шквариков, 1954].

На первых порах парк при дворце мыслился небольшим — около 30 га. Проектировать его поручено в 1783 г. А.Т. Болотову — выдающемуся ученому-агроному, назначенному на должность управителя приобретенных императрицей земель. Он составляет в соответствии с волей заказчика регулярный план сада при дворце во «французском» стиле. Сад представляет собой большой цветочный партер с декоративными бассейнами и фонтанами, лабиринтами, боскетами и прочими «затеями».

Сложный рельеф местности, наличие крутых склонов возвышенностей, оврагов, существующих рощ, определившееся уже место центра, виды строящегося города и другие факторы ситуации ограничивали планировщика и в то же время наталкивали на поиски новых решений.

Позже, продолжая изучать исходные природные условия, А.Т. Болотов приходит к выводу, что ни в «стиле Ленотровом», ни в подражание известным образцам новомодных «английских» садов невозможно решить поставленную задачу. А.Т. Болотов решает на примере Богородицкого парка проверить свои теоретические воззрения, используя европейский опыт садового зодчества попытаться на деле осуществить замысел создания «русского сада». Сделать это, по его убеждению, можно было, только «советуясь с натурой».

А.Т. Болотов «советовался с натурой» задолго до того, как ему пришлось заниматься Богородицком. Он заложил в своем имении Дворяниново на неплодородном участке березовую рощу с многочисленными полянами разных размеров, которые сообщались между собой. Березы рассаживались свободно, а не рядами и дополнялись деревьями и кустарниками таких пород, которые обычно растут в лесах средней полосы России. В подражание естественному лесу он оформлял опушки массива орешником, шиповником, калиной, барбарисом и другими «полезными» кустарниками, при этом контуры опушки делались возможно более изрезанными, а не прямыми, и в расчете на урожай грибов и ягод. Такой подход был, бесспорно, новым в эпоху, когда пейзажное паркостроение имело еще сентиментально-романтический характер. Великолепные декорации Белой березы П. Гонзаго в Павловске будут устроены значительно позднее, только в 10—20-е годы XIX в. Таким образом, А.Т. Болотов хотя и в более скромных размерах, но по-своему предвосхитил будущее развитие пейзажного стиля в сторону реализма. Для него парк — прежде всего художественное воспроизведение самой природы с учетом всех ее, как бы мы сейчас сказали, экологических взаимосвязей.

План придворцовой части перерабатывается и дополняется. А.Т. Болотов создает в овраге большой каскад прудов, вода в которые доставляется по каналам из ключей. Каскад заканчивался искусственным водопадом. На повышенных точках берегового откоса устанавливаются Белый павильон и Ротонда, при этом благодаря устройству «окон» в насаждениях обеспечивается их хорошая видимость со стороны города, а также обзорные перспективы со стороны павильонов на пруд и город. Непосредственно по берегу пруда создается широкая прогулочная аллея, которую оформляет ряд оригинальных сооружений. Среди них «руины» Подземного замка, представляющие собой выполненную из местного цветного песчаника массивную конструкцию с арками, парапетами, циклопическими блоками. Вдоль аллеи устроены каменные лестницы, поставлены скульптуры. Вся нижняя часть парка получает подчеркнуто живописный и несколько романтический оттенок. При этом А.Т. Болотов не просто насыщает пейзаж традиционными для тех лет парковыми устройствами, а максимально использует все скрытые возможности данного места. Он воспользовался перепадом высот рельефа для создания грота с зеркальным перископом, который позволял видеть залитые солнцем картины парка, находясь под землей. Павильон Жилище Эхи был рассчитан на улавливание и повтор звуков с соседней аллеи. Внизу, в пойме, в расчете на восприятие с прибрежной аллеи создан еще один малый пруд с островами, вокруг которого устроены лужайки с группами особо живописных деревьев и кустарников [Любченко, 1984].

Глядя на составленный А.Т. Болотовым план парка, видишь, что вся придворцовая часть состоит из двух контрастных по своему характеру и умело связанных между собой частей; на относительно ровной территории верхнего плато — регулярный сад с прямыми аллеями и боскетами; на береговых откосах и в оврагах — пейзажный сад с прихотливо изгибающимися пучками аллей, большая часть которых следует горизонталям рельефа или направлена по диагонали к ним. Севернее от придворцовой части располагается почти свободный от высокой растительности холм, за которым в балке устроен второй каскад прудов, гораздо более крупных, чем в первом. Масштаб этой части парка и прилегающей рощи, получившей название Церериной, укрупнен по сравнению с центральной, аллеи рассчитаны на поездки в экипажах, дальние пешеходные прогулки, семейные пикники. Такое решение как бы предвещает будущие загородные зоны отдыха. Планировочная основа Церериной рощи — система взаимно пересекающихся под острыми углами просек, ориентированных на наиболее привлекательные точки окружающей местности — широкий плёс пруда, силуэт города, парковые павильоны, дворец. Пересечения просек-аллей в нескольких местах архитектурно закреплены монументами, обелисками, один из которых сохранился до наших дней. В плотном лесном массиве выделены небольшие поляны, которые вместе с прудами и площадками в точках пересечения просек вносят необходимое оживление. Тщательно продумана внешняя опушка массива — она имеет изрезанный контур с мысами, полузамкнутыми лужайками, удобными для отдыха. Отсюда, благодаря тому что нижние части холма свободны от растительности, открываются прекрасные виды вдоль долины р. Уперты и на солнечный закат на западе.

В целом план 1785 г. охватывал площадь размером около 100 га и включал территории, протянувшиеся вдоль городского пруда на 2,5 км. С первых лет своего существования парк восхищал посетителей тем мастерством, с которым здесь в короткие сроки были созданы парковые пейзажи, оригинальностью внешнего облика. И не случайно Екатерина II, интересовавшаяся садово-парковым искусством и даже переводившая на русский язык книгу Чемберса, ссылается в письме к Вольтеру на Богородицкий парк как на доказательство преимущества свободной иррегулярной планировки.

* См.: [Макаров, 1924]. Несмотря на то что Богородицкий парк довольно часто фигурирует в качестве примера раннего периода русского пейзажного искусства, публикаций на эту тему мало. Некоторые сведения имеются в очерке А.Т. Болотова «Жизнь и приключения Андрея Болотова, написанные им самим дли своих потомков» [1870—1873]. Материалы генерального плана парка хранятся в архиве Исторического музея (Москва). Отдельные упоминания о парке встречаются в статьях А.Т. Болотова, опубликованных в журнале «Экономический магазин» [1782, 1784, 1786, 1789]. Из числа публикаций последних лет выделяются статья Е.П. Щукиной «Натуральный сад русской усадьбы в конце XVIII века» [1973], статья М.П. Коржева и Е.М. Петоян «Андрей Тимофеевич Болотов» [19806], книга О.Н. Любченко «Есть в Богородицке парк...» [1984].

Проектируя парк, А.Т. Болотов использовал передовые по тем временам методы изучения природной ситуации и разработки вариантов прокладки видовых дорог, размещения парковых сооружений, компановки растительных групп. Так, он, глядя через стекло, рисовал на нем основные контуры реально существующего пейзажа, а потом, нанося на это изображение новые элементы, конечно, с соблюдением нужного масштаба, вновь сравнивал его с натурой. Путем многократного повторения таких эскизов-вариантов он получал наиболее эффектное решение, которое затем переносилось на план. Таким образом, прием «от плана к картине» дополнялся приемом «от картины к плану», это позволяло с особой точностью определить положение и размеры таких, например, сооружений, как Белый павильон, Ротонда, обелиски и т. д. Но и этого было мало, приходилось «примерять» непосредственно в натуре, скажем, извилистые трассы прогулочных дорожек, которые предварительно намечались песком или выкладывались по земле соломенными жгутами.

Опираясь на опыт проектирования и строительства Богородицкого парка, проведенные исследования и наблюдения, критический анализ теоретических трудов, в частности К. Гиршфельда [Hirschfeld, 1779—1780], А. Т. Болотов разработал собственную оригинальную систему взглядов на строительство «натуральных» парков в России. В многочисленных статьях, которые публиковались им в журнале «Экономический магазин» в 1780-х годах, не только освещались общие теоретические вопросы садоводства, но и давались детальные практические рекомендации. Этим самым он способствовал продвижению передовых методов строительства садов и парков в самые отдаленные провинции.

Разумеется, А.Т. Болотов учитывал и первые опыты пейзажного паркостроения в России — именно в эти годы уже начали складываться новые пейзажные районы в ансамблях Царского Села и Петергофа. Ч. Камерон работал над композицией долины р. Славянки в Павловске, В.И. Баженов строил царицынский ансамбль, Н.А. Львов — Никольское-Черенчицы и т. д.

Отвергая практику слепого копирования французских, английских, итальянских и других образцов, А.Т. Болотов настаивал на необходимости искать пути к созданию русского типа парка, который будет соответствовать всем местным «обстоятельствам», реальным потребностям. При этом он имел в виду не пышные резиденции высших аристократических кругов, а небольшие и средние по размерам и богатству усадебные сады, которые строились в те годы сотнями. Парк в целом должен иметь, как считает А.Т. Болотов, «натуральную планировку», основываться на учете особенностей места — рельефа, имеющихся насаждений, водоемов и дорог. Однако на территории, непосредственно примыкающей к дому, на основных подъездах рекомендуется использовать и регулярные элементы. Даже при превращении естественных лесных массивов в «увеселительные лесочки» целесообразно, по его мнению, использовать систему прямых радикальных просек.

Он возражает против чрезмерного нагромождения «затей», пестроты, излишнего разнообразия мотивов и тем при формировании парка: «...но без попечения и старания о соединении разных впечатлений в едино по сопряжению оных не получит сад никогда такого совершенства, какое надобно ему иметь как творению разумного вкуса, то есть единства, без которого все многоразличности будут незначущи и служат токмо в отягощение» [Болотов, 1786, с. 62].

В многочисленных рисунках А.Т. Болотова, выполненных в ходе проектирования парка, видно, какое значение он придавал формированию древесно-кустарниковых композиций в тесной увязке с архитектурой, водой, рельефом местности и положением дорог. Только конкретное сочетание всех этих условий дает основание к использованию того или иного приема. Дорога серпантином огибает холмы на берегу пруда. Группы хвойных и лиственных деревьев венчают вершины этих холмов и расступаются, чтобы открыть вид на противоположный берег именно в той точке, где видны купола церкви. Плотный массив рощи уравновешивает прозрачную группу на первом плане и обрамляет вид на Белый павильон, при этом и деревья и архитектура объединяются отражением в зеркале небольшого пруда. Масса зелени оттеняет светлые парковые сооружения, чуть прикрывает их и отступает там, где нужно сохранить красивый изгиб горы. Все эти решения были найдены в ходе самого внимательного изучения «натуры» с сохранением того ценного, что уже сложилось ранее. В поисках разнообразия автор прибегает к контрастам, здесь он формирует рощу из деревьев одной породы, там предпочитает смешанные посадки, в одном месте главное — громадные деревья-солитеры, в другом — группы-букеты и т. д.

А.Т. Болотов особенно охотно использует деревья, кустарники, травы, типичные для среднерусского пейзажа. Его привлекают их неприхотливость и своеобразная неброская красота, их способность мягко и естественно сливаться с природным окружением. Он показывает декоративные возможности таких деревьев, как береза, ива, ольха, формирует рощи хвойных, которые создают специфическое настроение, расчленяют там, где это надо, пространство, служат фоном для предметов на первом плане, хороши не только летом, но и зимой. 

Особое внимание уделяется воде — этой «душе парка». Детально разрабатывается береговая линия, ее мысы и заливы, нагромождения каменных глыб, видовая дорожка, приводная растительность, рассчитываются точки зрительного восприятия, отражения, шумовые эффекты падающей воды. В своих статьях А.Т. Болотов [1784, 1786], исходя из опыта устройства гидротехнической системы Богородицкого и других парков, дает советы, как определить самый выгодный уровень искусственного водоема, где лучше насыпать острова, как оформить запруду и т. п.

Все эти знания отражают высокий уровень садового искусства в России, который был достигнут к концу XVIII в. Мастера тщательно прорабатывали все детали. Так, при устройстве ручьев учитывался характер их звучания, который зависел от размеров и взаиморасположения камней в русле, можно было заранее рассчитывать на получение более высокого или низкого тембра, мощные рокочущие звуки или нежное, еле слышное журчание и т. д.

Но А.Т. Болотов не отвлекался и от конкретных экономических возможностей строителей усадеб, их хозяйственных нужд. Он дает рекомендации о том, как можно обойтись «без излишеств», предлагает ограничить число чисто декоративных сооружений, умело сочетать художественные и утилитарные требования.

Время не пощадило замечательного парка, созданного А.Т. Болотовым, уже к середине XVIII в. многие его элементы были искажены либо исчезли, изменился облик некоторых аллей, которые приобрели более регулярный характер за счет рядовых посадок лиственницы и липы, часть из которых существует и поныне.

С течением лет зарастали поляны, самосев «глушил» тщательно подобранные по цвету листвы и фактуре кроны групп деревьев и кустарников, пересыхали пруды и каналы, вышла из строя вся сложная гидротехническая система парка, разрушались павильоны и садовая скульптура, мосты и беседки. Тем не менее планировочная основа парка, заложенная А.Т. Болотовым, сохранялась, внешний вид его все еще, по отзывам современников, привлекал своей живописностью. «Великолепный сад, который в прошлом веке почитался чудом здешнего края», — писал о нем путешественник А. Глаголев [1855].

Особенно большой урон был нанесен парку и городу во время Великой Отечественной войны, от дворца остались руины, пострадала большая часть ценных насаждений. Сразу после освобождения города начались восстановительные работы. В генеральном плане города парк рассматривается как важнейший элемент его центра, предусмотрено восстановление всей исторически сложившейся топографии, включая архитектурные сооружения, рощи, систему аллей, водоемы. Новая застройка города располагается таким образом, чтобы сохранить и восстановить те визуальные связи с дворцом и парком, которые были заложены в XVIII в. Исторически сложившаяся придворцовая часть парка восстанавливается как охраняемая пейзажная зона, предназначенная для экскурсии и прогулок, все активные виды отдыха относятся на периферию лесного массива. Намечена реставрация наиболее ценных фрагментов старой планировки, воссоздания видовых точек и аллей, рощ, цветочных партеров, набережных, полян, каскадов прудов, горок и других элементов болотовского парка, постепенное восстановление всей его ландшафтно-композиционной системы.

Особый интерес представляют археологические изыскания, направленные на то, чтобы выявить следы древних поселений и крепостных укреплений на территории парка. Не меньшее значение эти исследования могут иметь и для точного, научно обоснованного восстановления утраченных элементов с учетом конкретного положения старых посадок, аллей, архитектурных сооружений, парковых водоемов и скульптуры. Парк-памятник русского ландшафтного искусства XVIII в. должен вновь занять почетное место среди ценностей нашей национальной культуры и истории.

Вокруг Калуги. В начале XVIII в. регулярные сады создавались не только при крупных царских и аристократических поместьях в столицах и их окрестностях, но и при значительно более скромных провинциальных усадьбах. Одна из характерных разновидностей таких усадеб представляла собой жилой комплекс при мануфактурах, бумажных, полотняных и других производствах, развитие которых всемерно поощрялось Петром I. Разумеется, такая функциональная направленность усадьбы не могла не отразиться на ее составе, планировке и внешнем виде.

Рассмотрим в качестве примера парки Полотняного завода, расположенного в 30 км от Калуги, на берегах р. Суходрев.

В 1718 г. здесь на месте старинного погоста Взгомонье были построены полотняная и бумажная фабрики, которые вскоре переходят в руки двух компаньонов — Г.И. Щепочкина и А.А. Гончарова. Производство быстро развивалось, расширялись фабрики, рядом строился поселок для рабочих. Разбогатевшие владельцы построили особняки, службы и благоустроили прилегающие территории.

Усадьбы расположились у основания длинной излучины запруженной реки, на высоком и сухом правом ее берегу. Вблизи был устроен регулярный липовый сад с цветниками. Лес на излучине использовался как зверинец.

С течением лет одна из усадеб, принадлежавшая Гончаровым, приобретала все более репрезентативный вид и выделялась среди прочих поместий Калужской губернии богатством и пышностью.

В 1770-х годах был уже расширен главный дом усадьбы, который именуется впредь Большим. Очевидно, в те же годы устроен и замечательный Нижний парк на противоположном от дома берегу реки. Он представлял собой несколько связанных друг с другом прудов-копаней среди пойменных лугов. Самым интересным было то, что, хотя этот «водопарк» выглядел декоративным устройством для «услаждения глаз», он был создан как водоем — накопитель чистой воды, подававшейся на местную фабрику. Дороги проложили по озелененным земляным дамбам, прогулки по которым доставляли особенное удовольствие из-за близости воды, хорошей обозреваемости долины реки и Большого дома. Украшением парка явился полуостров, занявший в нем центральное положение. Оп имеет сильно расчлененную форму в плане со множеством мысов, бухточек и перешейков. Сложность береговой линии делает приятной прогулку на лодках, создает своеобразные пейзажные «сюрпризы» и обеспечивает смену зрительных впечатлений, несмотря на относительно небольшие размеры водной поверхности (немногим более 2 га).

Со временем в усадьбе рядом с Большим домом строятся прекрасные оранжереи, в соседнем лесу содержится стадо оленей, заведен конный двор, большая псарня, слух хозяев услаждает оркестр из крепостных крестьян.

Предположительно в первые годы XIX в. был превращен в пейзажный парк и сосновый бор в излучине р. Суходрев. Это «видовой» парк, главное в котором — широкие панорамы окрестностей. Глаз скользит по спокойным и чистым водам реки, изумрудному лугу за ней, голубеющей кромке леса на горизонте. Прогулочная дорога проложена по берегу, она то спускается к реке, то отступает от нее в лес. Благодаря этому «пасторальные» картины лугов и возделанных полей сменяются на более «дикие» лесные виды, что было вполне в духе конца XVIII — начала XIX в.

В отдалении от усадьбы, там, где берег повышается, была устроена площадка с беседкой Миловидой. Это место парка связывают с именем А.С. Пушкина. Он побывал здесь дважды. Впервые в 1830 г., когда вел деловые переговоры с родственниками своей будущей жены Н.Н. Гончаровой, и во второй раз в августе 1834 г., когда приехал сюда погостить к своему тестю Д.Н. Гончарову.

Сохранились руины Большого дома, где работал А.С. Пушкин. Дом представлял интерес и сам по себе — парадными анфиладами залов на втором этаже, росписями плафонов, фигурными печами, а также и тем искусством, с каким он был поставлен на речном берегу, фасадом к Нижнему парку, и в то же время в непосредственной близости от производственных помещений.

По-своему интересен и дом соседней (всего в 300 м) усадьбы Щепочкиных. Он обращен основными помещениями, балконом и портиком на долину р. Суходрев, вверх по реке. Росписи на стенах и потолках помещений изображают виды «сельской» природы. По мнению изучавшего усадьбу Е.В. Николаева [1968], дом Щепочкиных, как и дом Гончаровых, отделывался калужскими мастерами в самом начале XIX в. Под позднейшими покрасками на стенах до сих пор сохраняются «сентиментальные» пейзажи с лужайками, мостиками, руинами, рощами и т.д. Такой прием вовсе не является большим исключением. В период, когда в моде были идеи Ж.Ж. Руссо, А.Т. Болотов, Н.А. Львов и другие передовые деятели искусства в России в своих работах показывали примеры того, как «бесчисленные красоты натуры всякий дом несравненно делают веселейшим», многие владельцы усадеб стремились устроить свой быт в соответствии с духом времени. Дом не только окружен парком, не только ориентирован «на природу», но и как бы вводит ее в интерьер. Сейчас в этом доме школа. Сохраняются старый парк с «вековыми» соснами, вязами, дубами, часть большой липовой аллеи, которую называют теперь Пушкинской (раньше — Елизаветинской), низкие служебные Корпуса XVIII в., Каменные стены ограды со Спасскими воротами у въезда в имение Гончаровых, пруды и плотины. И самое главное — чудесные картины среднерусской природы, окружающие Полотняный.

Полезно сравнить Полотняный завод с другой усадьбой XVIII — начала XIX в. в окрестностях Калуги — Городня, которая, казалось бы, является ее полной противоположностью. Если вся композиция Полотняного строится на «внешних» видах, то эта усадьба, напротив, как бы замыкается сама в себе, она вполне «самодостаточна» и внутренне уравновешена. В отличие от Полотняного здесь один четко выраженный центр — группа господских жилых построек, одна хорошо читаемая композиционная ось, на которую нанизаны один за другим все традиционные элементы русской усадьбы: старый регулярный сад, парадный двор, главный дом с флигелями, пруд, большое луговое пространство более позднего пейзажного парка у реки.

Несмотря на эти различия, есть у этих поместий и одна общая черта — это то мастерство, с которым решена задача взаимодействия искусства и природы, последовательное воплощение в жизнь тех идейных установок, которые пронизывали искусство середины и конца XVIII в.

В истории Городни четко прослеживаются по крайней мере два этапа. В середине XVIII в. здесь на краю надпойменной террасы речки Городенки был построен главный дом усадьбы, каменные флигеля, службы, церковь. Все эти сооружения, а также скотный двор и другие хозяйственные постройки были выстроены в одну линию, протянувшуюся с севера на юг,— главную и единственную «улицу» усадьбы.

Уже тогда на первом этапе сформировалась упомянутая выше поперечная ось, но она тогда не включала в себя пейзажного парка. Регулярный сад напротив главного уличного фасада дома имел обычную «конвертную» планировку, т. е. состоял из квадратов, пересеченных по центру прямыми диагональными липовыми аллеями (из которых ныне частично уцелели лишь две, включая центральную).

С 1750—1760 гг. усадьбой владели Голицыны. По имеющимся данным [Николаев, 1968], для перестройки усадьбы был привлечен А.Н. Воронихин. По его проекту в последние годы XVIII в. был заново отстроен дом и, возможно, распланирован новый пейзажный парк. Этот парк включил часть старых регулярных композиций; они не переделывались радикально, а только смягчались их строгие геометрические контуры. До сих пор сохранился прямоугольный пруд ниже дома с высокой дамбой по его западной стороне, где пролегает одна из прогулочных аллей. Ниже пруда тогда же, на втором этапе строительства парка, была устроена большая поляна, оживленная отдельными рощицами и группами деревьев, кустарников и небольшим водоемом, имевшим свободные очертания. По краям поляны, охватывая ее, были проложены видовые дороги, которые ориентировались на центральное открытое пространство, стоящий на обрыве главный дом, деревню на противоположном берегу речки.

К настоящему времени эти дороги исчезли, поляны заросли и превратились в небольшие лужайки. Буйная растительность скрыла парковый фасад дома, где теперь помещается школа. Однако со стороны главной подъездной дороги все еще открывается широкая панорама всего ансамбля.

Пейзажный парк Городни чем-то напоминал Авчурино — усадьбу, расположенную на левом берегу Оки. В центре парка — большой пруд, над ним — помещичий дом (ныне уже не существующий) с флигелями, рядом — большая поляна. Все эти три элемента зрительно связаны между собой и украшают друг друга. Природные данные Авчурино не менее выразительны: крутые подъемы и спуски, рядом Леса, поблизости окские просторы. Трудно назвать определенные даты расцвета этой усадьбы, здесь сохраняются следы первой половины XVIII в. (Никольская церковь, перестроенная позже В.П. Стасовым, отдельные деревья регулярного сада), пруд и .павильон второй половины XVIII в., главный дом в стиле неоготики.

В таком же критическом положении находится и Белкино — историко-ландшафтный памятник в северной части Калужской области. Первое документальное упоминание об этой усадьбе относится еще к 1589 г., когда она принадлежала Борису Годунову. В те годы к усадьбе примыкали село Белкино, пруд, церковь. В елизаветинские времена поместье принадлежало крупному вельможе И.Л. Воронцову. При нем здесь был выстроен каменный трехэтажный дом, высажены прямые липовые аллеи. Регулярный сад располагался на уступах-террасах, примыкавших к дому с юга. Слееды четырех террас, остатки аллей сохраняются до сих пор. Одна из них направлена строго по оси дома и отмечает центральную меридиональную ось пространственной композиции усадьбы, которая подчеркивалась строго симметричным положением двух боковых флигелей. На верхней террасе у южного фасада дома до недавнего времени рос старый вяз необыкновенно крупных размеров, который как бы олицетворял собой связь времен, будучи «свидетелем» ранних и более поздних этапов развития усадьбы.

В конце XVIII — начале XIX.в, при новом владельце усадьбы графе Д.П. Бутурлине регулярный сад с липовыми аллеями и террасами дополняется пейзажным нарком, появляется каскад малых прудов, тремя ступенями спускавшийся к Большому пруду, берега которого ограничивают усадьбу с юга. Появляется оранжерея для цитрусовых деревьев, экзотических цветов.

В западной части усадьбы строятся «готические» корпуса каретного сарая и риги, которые придают романтический характер пейзажу. На этом развитие композиции вдоль Большого пруда не заканчивается. После пересечения оврага с ручьем по каменному мостику аллея поворачивает к югу и выводит на поляну, получившую название Покат, с нее открываются широкие виды на пруд, деревню. Эта часть парка — самая поздняя и была завершена, видимо, в первые десятилетия XIX в.

Сейчас эти памятники уже не воспринимаются как целостные архитектурно-ландшафтные ансамбли, они постепенно распадаются на ряд отдельных, хотя и весьма живописных, фрагментов-пейзажей.

Глава «Формирование садово-парковых ансамблей. Сады и парки провинций». Русские сады и парки. Вергунов А.П., Горохов В.А. Издательство «Наука», Москва, 1987